Скоро, скоро, как и встарь,
распахнет волшебный ларь
январь, январь.
И по воле января
засверкает из ларя,
горя, горя,
все то, что мы давно хотели:
и сугробы, и метели,
и узоры на окошке,
и в пушистых белых шалях ели.

Белый снег повалит, и на целый белый свет
воцарит, восторжествует
белый свет.
Но проклюнутся в ночи
наши, ваши и ничьи
ручьи, ручьи.

И, подставив под капель,
нас макнет в свою купель
апрель, апрель.
И, как всегда, отступит стужа,
детвора облепит лужи,
и вернувшиеся птицы
над гнездовьями закружат,
и разбрызжется беспечно над озерным и лесным
голубой, пьянящий, вечный
цвет весны.

Дождик хлещет: буль-буль-буль,
посвист струй, как посвист пуль -
июль, июль.
На поля, на города -
ах, какая благодать -
вода, вода.

Под этот дождь поди усни-ка,
он шумит тысячелико,
а пройдет - и сразу лес
пахнет грибами и брусникой.
Он планету прополощет - и сладка, и солона,
станет вся планета эта
зелена.

К теплым заводям хотя,
птицы за моря летят -
октябрь, октябрь...
Слева, справа - лишь одна
золотая желтизна
видна, видна.
Нас от нее уже уносит
в нашу будущую осень,
и горят прощальным светом
наши весны, наши лета,
и мелькает то и дело в карусели зим и лет
голубой,
зеленый,
белый,
желтый цвет...

ноябрь 1976